списывая с блокнота

После 1945 г., после того как Европа, пия кофе в Париже и танцуя в Амстердааме и на пальцах объясняя нам, как сопереживаает, как волнуется и чуть дышит, под гнетом ГитлераЮ наблюдая как мы издыхаем в Ленинграде и под Москвою, как крошат в пыль Сталинград, после того, как эта нежная дама, уже и в наачале 20-го века начавшая называть себя старой, после того как она вздрогнула от внезапного освобождения о котором сама и просила, на него не рассчитывая и им (освобождением) не интересуясь, мы стали самым страшнымм врагом. Ну конечно медведь, он только с десятью пулями в груди идет убивать врага, он только в крайних случаях выходит воевать, только тогда, фактически, когда его идут убивать. Сразу после 45, науськиваемые опытным егерем, собаки ринулись в атаку. Они изоборажалии счастье от колбасы, они восторгались труселями и джиинсами, они именно радоваались свободе долбится в жопу, они считали счастьем смотреть друг друга, предоставляя нам это привилегией и убивая в нас желание смотреть друг наа друга, на самое гигантское изобилие мира, которое когда-либо вообще появлялось на Земле. Нас обманули, мы поверили, обманули вторично, в первый рааз обманув в том, что сильно страдают от Гитлера, все соки вкладывая в его победу. Мы поверили. Дураков наказывают, наказали и нас и мы умерли, одни братские народы превратились в дикарей, другие во врагов, третьи - в мосек. И теперь они истово грызут нас, мстя за то счастье и уверенность, которую потеряли сами. Не знаю кончимся ли мы или вернемся в силе, слишком сложно это предсказать будучи настолько глупым (это я про себя). В одно верю, я убью, в иидеале хоть одного из хозяев нынешних мосек, при плохом стечении обстоятельств: задавлю хоть с десяток воющих шавок. Раньше не верил, что война будет, сейчас уверен, и на этой войне я буду очень себя беречь, для того чтобы побольше убить.

еще на память

Вот чую я, что пора уже с подрабинеками успокоится, но, блядь, не могу, и если что с ним случится можете рассматривать меня как подозреваемого, как минимум, в аплодисментах. Не дай Бог подрабинеку попасться мне в максимум, убью, не нужно думать что истерика, просто убью, крыс же убивают в коридоре, мышей убивают, гнид у детей на голове давят, в общем многие мрут для общей пользы, мне не жаль, я бы убил, уже тертый

гг

- Не умеешь ругаться - сюда не суйся. Встретимся - я подумаю, что с тобой сделать. Пока дыши, живи и здесь больше не появляйся, не рискуй напрасно, дурачёк.
- Если ты мозахист - ты не ко мне обратился. Бить я тебя не буду. Я по другому с тобой поступлю. Я ещё подумаю, как мне с тобой поступить, если попадёшься ты мне на глаза - мне или кому-то из моих ребят в Москве. Для меня прошло время школьных потасовок, мой глупый друг.

Но ты не умеешь ругаться по-русски - ещё раз попробуешь я тебя заблокирую.
- Я не понял, что я именно "потёр" - возможно, это опечатка. Теперь жди. Наберись терпения. Парень ты заметный, фамилию указал, если не соврал, живёшь в Ленинграде - не будет проблем.

Но себя в журнале ты Подрабинека собирался убить. Попробуй - нам тогда с тобой и не встретиться на этом свете, паренёк.


Не ну чо, дерзость и опасность в каждом слове, мне пиздец, а вам добраваутра

молодец

dmitry_maximov 2009-10-03 12:00 pm UTC (ссылка)

Борис Ефимович! Недавно я с огорчением узнал, что могу комментировать в Вашем журнале. Не могу передать, насколько этот неприятный факт расстроил меня. Судите сами: почти все мои друзья уже превентивно у Вас забанены, в то время как я -- нет. То есть я-то знаю, что это исключительно от Вашей загруженности, но как это объяснить друзьям? Они начнут считать меня белой вороной! Не дай б-г, они даже станут смотреть на меня с подозрением! От этой мысли я испытываю постоянный стресс. Убедительно прошу Вас проявить сострадание и общечеловеческий гуманизм и все-таки забанить меня в Вашем журнале. (Ответить)